Лена, а почему вы обрезали рассказ? Там есть предисловие, тоже весьма интересное:

Наслушавшись как-то от известного  каскадера Владимира Жарикова рассказов про то, как один американский режиссер накормил бомжа, который под десерт вдруг разродился историей своей жизни, причем сделал это так удачно, что стал героем документального фильма этого самого режиссера, решил я повторить успех коллеги и накормил бомжа.
Дело было так: день, ростикс  на Маяковке. Около витрины стоит бомж и с вожделением смотрит, как посетители уплетают куриные ноги, запивая их пивом. Оглядевшись, бомж заходит в ростикс и начинает сканировать помещение в поисках объедков. На кассе кричат "свободная касса". Я быстро бегу к кассе, беру три куска курицы, большую  коку, картофель фри, соус и присаживаюсь с подносом у окна.
Бомж очередной раз сканирует зал, задерживается у моего столика, смотрит на поднос.
- Есть хочешь? - спрашиваю я.
Бомж, на вид ему лет двадцать семь, молча кивает.
Я двигаю поднос в его сторону.
Бомж садится за мой столик с другой стороны и начинает есть. Ест молча, не поднимая глаз. Просто поглощает еду, методично обсасывая кости и подъедая всё, что можно подъесть. Съев всё, бомж встает, берет со стола недопитую колу и также молча уходит, не посмотрев в мою сторону. Ни длинного рассказа про свою тяжелую жизнь, ни простого "спасибо", ни слова.
Сказать, что я был разочарован, значит, ничего не сказать.

Спустя что-то около года мне на глаза попадается статья про этого режиссера, где написано про него и про его документальный фильм. Проект финансировала какая-то фастфудовская американская компания. У режиссера, оказывается, была целая группа редакторов, которые в разных точках страны периодически кормили бомжей, некоторые из которых оказывались словоохотливы и что-то там говорили. У пяти-шести накормленных бомжей оказались интересные истории. Про них режиссер и снимал кино. Реально был смысл показывать только одну историю. Остальные оказались неинтересны.
В общем, накормили они около 2000 (Двух тысяч) бомжей.

И вроде бы конец истории. Но мы же не в Америке, а в России.

Спустя десять лет еду я в электричке Москва-Петушки...

Боюсь показаться занудным... Хотя нет, не боюсь. Но в любом рассказе играет немалое значение фигура рассказчика. Посмотрите на предисловие. Ничего не смущает? Меня смущает. Например, его отношение к людям. Ему не интересен ни бомж, ни уволенный с работы. Ему интересна ситуация. Он даже готов создать эту ситуацию. Зачем? Накормить голодного? Нет. Он препаратор человеческих душ. Не врач, не санитар, не тот, кто хочет помочь. Он холодно, отстраненно, весьма профессионально (чего еще ждать от сценариста и режиссера!) ставит эксперимент над нуждающимся человеком, чтобы получить от него, как от собаки Павлова, результат в виде истории своей жизни. Это... хорошо? По-моему, отвратительно. Скажите, как после этого относиться к его рассказу? Не важно, правда или нет то, что он написал. Но можно сказать наверняка, что он написал это не из сочувствия к своим персонажам. Тогда для чего? Как вариант - получить ту реакцию от читателя, на которую он холодно и профессионально рассчитывал. Доказательство - почитайте его комменты к этому рассказу. Он прямо-таки светится от счастья, когда люди говорят, что им понравилось. Он достиг своей цели, поставил над нами эксперимент, получил ожидаемый результат. А читатели - это просто объекты эксперимента, эдакие препарированные лягушки. И уж если возвращаться к смыслу рассказа, то оказывается, что прав был не бомж, который верил в доброту людей. Вот, как-то так. А вы - оставила суть...

Интересно

весьма